Екатерина РУДИК ПОЛОСА ОТЧУЖДЕНИЯ   Книга Белая. Молюсь за тех и за других Публикация 1998

Три женщины, три старости. Как бы ни складывалась их судьба в прошлом,
но сейчас этих женщин объединяет общая беда - их выживают из
собственного дома дети и внуки, безжалостно издеваются над стариками.
В домашних конфликтах не последнее яблоко раздора - субсидия
на квартплату.  Просьбу стариков похлопотать о соответствующих
документах молодые встречают в штыки. На кухнях объявляется
бессрочная война. Старых, немощных людей, отчаявшихся обрести покой,
некому защитить.

          Самый беспокойный день для Ольги Серафимовны – седьмое число, день получения пенсии. Она собирается чуть свет и едет из одного конца Хабаровска в другой. Подходит к родному дому, видит на втором этаже приспущенные занавески – на белом фоне розочки, покупала их в последнюю навигацию, и садится на лавочку у подъезда в ожидании почтальона. Он должен прийти до обеда. Но торопиться некуда. Главное, не попасть на глаза Леночке и Олегу. Их «Тойоты» у подъезда не видно, значит, на работе, а то не избежать скандала. Для почтальона она придумала объяснение: «Вот вышла вас встречать». Не рассказывать же чужому человеку о своей беде, о том, что из-за невыносимости жизни ушла из своей квартиры, в которой прописана.

          Много лишений и бед пришлось испытать Ольге Серафимовне, одногодке революции. Воспроизвожу ее рассказ: «Тятя умер, а я с пяти лет по нянькам каждый год до Покрова. А потом в школу. Училась хорошо. Глаза закрою и знаю, где какой город, какое море. В 1936 году приехали в Хабаровск. Муж мой – сварочный мастер. За миллион не найти такого. Нам сразу дали квартиру в затоне. Да недолговекий муж был. Осталось на руках двое детей. Над ними не меньше воздуху дышала. Высшее образование дала. И внучке Леночке тоже. Так что после пенсии, я еще 24 года проработала: готовила, стряпала на судах. В путевках в санатории зимой не отказывали, лечить радикулит – сквозняки сильные на камбузе. Всякое было. Кто меня обижал, – я лучше переплачу. Худого людям не делаю. За всех Богу молюсь».

          А больше всех молится за Леночку, 30-летнюю внучку – мучительницу и виновницу всех ее нынешних бед, что стариковать она вынуждена у чужих, хоть и добрых людей. Два года старушка с узелком ходит по знакомым, с кем когда-то работала. На просьбу взять на квартиру не отказывают, только поначалу удивляются: «Баба Оля, у тебя же своя двухкомнатная!» «Обстоятельства жизни у меня такие», - потупившись, защищается она, не называя истинной причины.  Берут из милости, сострадания. И она, понимая это, старается посильно быть полезной. Зимой чужих внуков обихаживает, летом, когда хозяева на даче, за квартирой присматривает. И опять же не каждому доверится: стыдится людского осуждения, что ее любимая внучка выжила бабку из ее собственной квартиры.

          Как же так случилось, что полузнакомые люди кров и стол предлагают, а родные выживают? Бабку, хлопотавшую о прописке внучки и мужа, молодая чета еще терпела, пока в навигацию по полгода отсутствовала. Но как, только, отработав день в день 57 лет, вышла на отдых по старости, все и началось. И корит себя Ольга Серафимовна нещадно, сама виновата, бес попутал: с кем работала когда-то, все субсидии за квартплату получают, а она что, за 57 лет не

удостоилась? Вот и посмела о доходах Леночкиных спросить. Будто черный котище пробежал между ними.  И в ванне закрывали, привязывали к трубе, чтоб не мешала, куска хлеба не давали, и в психбольницу возили на освидетельствование, мол, сумасшедшая. Так что оставаться в родной квартире было небезопасно.

          А вот 70-летняя Н.Ф.Анциферова уже устала молиться за дочь Галину и ее непутевого мужа, чем дальше, тем хуже. Если раньше у зятя Евгения Киселькова, что называется «квартировала совесть» – после пьяных безобразий, когда кидался на тещу с кулаками, утром, протрезвев, ходил как побитый пес, то сейчас нагло требует на бутылку. А с ним и Галина, пристрастившаяся к спиртному. Когда пьют оба, старой хозяйке и на собственную кухню путь заказан. После того, как завод закрыли, дочь с зятем, оставшись без работы, все ценное в квартире матери, уже растащили, продали и пропили «с горя». Хорошо то, что, Нина Федоровна успела лицевой счет за квартплату разделить, молодые-то не платят, давно бы квартиры своей лишилась. А сейчас требуют на опохмелку. Не даст - будет бита и закрыта в комнате.  И тогда старушка ползет к окну и, завидев пешехода, бросает записку с мольбой вызвать «скорую помощь» или милицию.

          По вине дочери и зятя она и инвалидность на старости получила. В то зимнее декабрьское утро на улице было безлюдно, кричать и бросать записки было некому. С вечера дочь с зятем пили, а утром мать посмела выйти на кухню приготовить кашу. «Думала, что они с похмелья, не будут кидаться, а они, оказывается, успели спозаранку сильно опохмелиться», - рассказывала позже Нина Федоровна. Бабку загнали в ее комнату, и зять со словами: «выйдешь, убью» стал ее душить. Придя в сознание и обнаружив, что дверь заперта, решила выбраться через окно. Очень хотелось есть. И по бельевой веревке, зацепив ее за батарею, бабушка стала спускаться со второго этажа, и рухнула вниз. Оказалась на два месяца в больнице с переломом. Без костыля сейчас никуда.

          Как выселить мучителей из собственной квартиры? Суд инвалиду отказал, мотивируя тем, что к дочери и зятю «меры предупреждения и общественного воздействия правоохранительными органами не принимались». Защищенные правосудием, домашние хулиганы плевать хотели с большого бархана на запоздалые беседы сотрудников 2-го отделения милиции ЖДРУВД о том, что надо жить дружно и не пить.

          Старость сама по себе, особенно в наше время, не несет особого очарования. Лишь в песне оптимистически поется: «Мои года – мое богатство». А на поверку это ежедневная борьба с недомоганиями, одиночеством, бедностью и ожиданием конца. А если еще и предают, бесчинствуют дети – опора,

гордость, смысл существования на этой земле, - где найти поддержку, обрести покой.

          В тревоге, страхе влачит свою жизнь и престарелая Христина Григорьевна. Хотя внук ее - трезвенник, комнаты 27-летнего Сергея  и бабушки, – на крепких замках. Она боится, что внук «подсыплет яду».

          В отношении яда, возможно, преувеличение. Однако у преуспевающего в бизнесе Сергею хватило ума полить каким-то зловредным раствором бабкины цветы, которыми полна ее комната. Испытывая к старушке явную враждебность, бессмысленным способом внук наказал ее любимые цветы. Что это? Намек на более серьезную расплату. Случай не заставил себя долго ждать.

          - Я инвалид второй группы, перенесла много операций, два инсульта. Чтобы ночью не умереть, я должна выпить хотя бы клофелин, - поясняет Христина Григорьевна, бывшая закройщица «Чайки», почти 30 лет обшивавшая хабаровчанок.

          Каково же было потрясение больной, престарелой женщины, когда перед сном обнаружила, что ее аптечка пуста: корвалол, нош-па, клофелин исчезли.

          - Смерть за мной пришла. И внук в ту ночь не ночевал дома, надеялся, что к утру помру. Как доползла до соседей, – не помню. Если бы не они, зарю уже никогда бы не увидела.

          Читая ее душераздирающее письмо о невыносимости жизни под одной крышей с внуком, я пытаюсь добраться до основ, корней, из которых произросла враждебность малого к старому. Возможно, в детстве Сережа был обделен бабушкиной любовью? Ничуть. В детстве он увидел, какая большая у нас страна: во все отпуска бабушка с дедом брали его с собой. Вернулся из армии, одели с иголочки, прописали в своей квартире. Когда дед, фронтовик умирал, просил внука: «Сережа, без меня пригляди за бабушкой». Приглядел…

          Сергей сейчас хорошо зарабатывает, он аскет и следит за своим здоровьем, ему привозят в баллонах экологически чистую воду, но бабке и кружку не предложит. Между тем, Христина Григорьевна копейки считает, за всю квартиру платит со своей инвалидной пенсии. А как тарифы повысились, стала хлопотать субсидию. Отказали ей, неполный, мол, пакет документов на второго жильца. И когда внук заявил, что никаких справок бабка не получит, она, ничего

лучшего не придумала, как идти к внуку на работу. С тех пор бабушка стала врагом номер один, а жизнь превратилась в ад.

          - Я уже в райсобес обращалась, чтоб меня – в дом престарелых, а квартиру – государству, но для этого надо быть безродной. Внук довел до того, что в суд пошла, но там со мной и разговаривать не стали.

          Забытая детьми, брошенная в преклонном возрасте мать - явление изначально противоестественное. Это скорее несчастный случай. Не только для нее самой, но и для ее детей, которые по цепной реакции, когда станут старыми, получат тот же гремучий флакон неприятностей от своих чад. Не стоит забывать притчу: не стреляйте в прошлое пистолетом – будущее может бабахнуть в вас пушкой.

          К сожалению, подобные «несчастные случаи» не редкость в квартирах хабаровчан. В суды все чаще поступают исковые заявления пожилых людей о раздельных лицевых счетах с детьми, проживающих под одной крышей. За каждым таким иском – непонимание, неприязнь, вражда детей к старикам. Какие же на этот счет есть юридические права у престарелых людей?

          Практически никаких. Согласно статьям 601 – 605 ГК РФ недееспособный владелец квартиры, прежде чем прописать родственников на свою жилплощадь, может заключить договор «Пожизненное содержание с иждивением», в котором оговариваются интересы обеих сторон, в частности условия содержания престарелого человека. Конечно, у трех этих женщин преклонного возраста никакого договора не оказалось. А без него ни один суд не защитит старика.

(1998 г.)